Невозможное — возможно - Страница 25

Бледная Марион чуть слышно пробормотала:

— Но… Я только что начала работать здесь. Не думаю, что мой отец отпустит меня!

— Он тоже едет туда, — сказал Джозеф. — Мы говорили с ним пару минут назад. Мы все вместе полетим самолетом в Грецию. «Янаки Афина» стоит на якоре в Пирее. Мы отправимся сразу же в день прибытия и проведем чудесный день на Гимносе. Потом вернемся на яхте в Пирей и снова самолетом — до Лондона. Уложимся в три дня — просто затянувшийся уик-энд. Бреннон только что дал согласие на твою поездку. Так что не беспокойся, все в порядке. Немного развлечемся.

Разговаривая с Джозефом, Марион смотрела в зеркало на свое бледное лицо.

Ей не хотелось лететь на Гимнос, чтобы стать свидетельницей продажи «райского уголка», созданного Андросом. А если Андрос окажется там? Она закрыла глаза, прикусив до боли губу.

Марион не хватало смелости сказать Джозефу, что она не любит его, да и Джозеф не испытывает к ней глубоких чувств. Им следует расторгнуть помолвку, как бы ни бушевали их отцы.

Но решиться на это Марион не могла. Георгиес наводил на нее ужас почти такой же, как и родной отец. Если он узнает о ее решении, то будет холоден как лед и безжалостен. Его желанием было, чтобы Марион вышла за Джозефа, скрепив союз Бреннона и Янаки. Если она не повинуется его воле, он никогда не простит ей этого.

Ах, если бы быть посмелее!

5

Марион не бывала на греческих островах со времени последнего приезда в гости к отцу на Корфу. Когда самолет начал заходить на посадку в Афинском аэропорту, она посмотрела в иллюминатор и увидела под собой голубое Эгейское море, гористый пейзаж за Афинами в осеннем уборе и почувствовала вдруг острый укол ностальгии. Почти пять лет назад Марион прилетала на Корфу. Она любовалась морем, зеленью и охрой гор. Ее охватило волнение. Столько было ожиданий! Греция словно светится собственным светом: нигде нет такой яркости очертаний, такого небесного сияния. Она почувствовала вдруг прилив радости, которую с такой же внезапностью сменила волна грусти. В последний раз она летела на Корфу, еще не зная Андроса. Она радовалась, что побудет пару недель на солнце. Теперь ее мучило чувство вины, грызло беспокойство.

Напротив Марион, набычив шею, сидел Георгиес, рядом с ним — Бреннон. Джозеф устроился возле девушки. Они находились в кабине небольшого личного самолета Георгиеса.

Цель их визита — отнять у Андроса еще одну часть его владений, нечто, что он тоже любил, а они жаждали присвоить себе, — рай для человека, ищущего уединения, как сказано в газетной рекламе.

Продавать остров, должно быть, страшно тяжело для Андроса. Ее не удивляло, что он полон ненависти к своему брату, к ее отцу. А к ней тоже? — подумала Марион и поморщилась при этой мысли.

Ей не нужно было прилетать сюда. Она должна была найти какой-нибудь предлог и отказаться от поездки. Она обдумывала именно эту возможность, но встретилась глазами с холодным взглядом отца, и готовые сорваться слова застряли у нее в горле.

Почему я так труслива? — терзала себя Марион. У нее болели глаза от невыплаканных слез.

Когда они начали снижаться, рассекая облака, стало видно, как туман окутал Афины. Густой, желтый, сырой, он скрывал и Парфенон, и поросшие деревьями холмы за ним, и Агору, и старинные дома Плаки. Облака тумана спускались между башнями современных административных зданий из стекла и бетона, сокращая видимость до нескольких ярдов.

— Лондон тоже славился туманами еще несколько лет назад, — сказала Марион Джозефу. — Это продолжалось до тех пор, пока не был принят закон о чистоте воздуха, который запретил жечь в столице уголь. Теперь, к счастью, туман стал делом прошлого.

Джозеф пожал плечами.

— В современной жизни столько проблем, и Греция так быстро модернизировалась, что мы все еще не можем прийти в себя. Вот сейчас предпринимаются отчаянные попытки как-то ограничить число автомобилей, приезжающих в центр. За последние двадцать лет количество жителей выросло здесь неимоверно, и у каждого машина! Движение транспорта в центре города нередко останавливается. Но что бы ни придумали власти, люди находят обходные пути. Они полны решимости пользоваться личным транспортом, хотя первыми жалуются на уличные пробки. Меня не удивит, если к концу столетия частным легковым машинам вообще будет запрещен въезд в центральную часть города.

Марион с серьезным видом поддакивала.

— В Лондоне тоже. Легковой автомобиль превращается в кошмар в крупных городах, верно ведь?

Уже наступил октябрь, но в Афинах стояла жара. Марион ощутила, как по спине у нее под белой блузкой струится пот. В Лондоне было холодно и ветрено, и внезапная смена погоды была неприятна, хотя она и ожидала, что в Греции будет теплее, и захватила легкую одежду для поездки на яхте.

Добраться до Пирея оказалось делом нелегким: мешал желтый смог. Выйдя из машины у пирса, Марион поразилась размерам яхты Георгиеса Янаки. Вспоминая яхту Андроса, она ожидала увидеть нечто гораздо меньшее. Однако гигантское белое судно, представшее перед нею, выглядело, словно крейсер. Обслуживали этого гиганта семеро матросов, включая кока и двух стюардов. Последние подавали еду и напитки, убирали каюты. Команда выстроилась на палубе, чтобы приветствовать гостей «Янаки Афина».

— Папа использует яхту в целях саморекламы, — прошептал на ухо девушке Джозеф, — чтобы произвести впечатление на политических деятелей, клиентов, деловых партнеров. Отец называет это законным подкупом!

Следуя за Джозефом по отделанному деревянными панелями коридору, Марион прикидывала, что одна лишь плата за стоянку яхты должна стоить целое состояние.